Читать!
Обычный день. Мяунжик занимался повседневными делами у себя дома, как тут он услышал знакомые голоса своих старых друзей-котят. Он оглянулся, и это и вправду были они.
— Здравствуй, Мяунжик!
— Здравствуйте, друзья.
— Спорим, ты не угадаешь, кого мы встретили по пути?
— И кого всё-таки?
— Мяучера! Проходил мимо КотНИИ, когда мы шли учиться.
— Мяучер? Я думал, он уехал из города: давненько его не видал.
— А никуда он не уезжал и не переселялся! Просто сильно болел, изолировался, чтобы кого не заразить, однако выздоровел теперь.
— Это отличные новости! Но вы ведь вряд ли только за тем, чтобы сообщить это мне, пришли? Небось, хотите услышать какую-нибудь историю?
— Конечно!
— Ну, ладно, начнём.
Дуэль
Как-то раз утречком я вышел погулять на улицу, предполагая хорошенько надышаться свежим воздухом перед работой. Всё предвещало то, что сегодняшний день будет самым обыкновенным, так что я, стараясь максимально расслабиться, медленным шагом прохаживался в сторону парка. Я уж почти было достиг душевного спокойствия, которое можно получить, лишь оказавшись на природе, или, по крайней мере, в «зелёных» частях городов, как вдруг моё наслаждение утренней свежестью было прервано внезапным появлением пса.
Пёс куда-то бежал, причём он показался мне знакомым. Я пригляделся. Так и есть: это не какая-нибудь собака — это был сам Рыкала! Но вот ведь странно: разве его ещё не упрятали в тюрьму после того, как Злючка согласился отдать Рыкалу в обмен на неразрушение «Собачника»? Мы тогда передали бывшего главаря собственной шайки под суд, и полагали, что ему присудили тюремное заключение. Как бы то ни было, следовало пса задержать и выяснить, что происходит.
По случайности, в моей вечной сумке оказалось оружие — дробовик «ДробоКот-12», который не так давно КотНИИ избрал в качестве оружия нового образца в рамках регулярной выставки. Задерживать до недавнего времени лидера псов-хулиганов без оружия в лапах было рискованно, поэтому я выхватил дробовик и, удерживая его одной лапой (благо, вес был невелик), помчался вдогонку за собакой.
Дистанция между нами стремительно сокращалась. Наконец, я подбежал на расстояние выстрела и выкрикнул в сторону пса: «Стой!». Рыкала остановился, как вкопанный, и обернулся, похоже, только теперь поняв, что за ним гнались. Пёс смотрел на меня испуганным взглядом, казалось, желая что-то сказать, но не решаясь. Поняв, что собачье смятение может быть вызвано оружием (у самого Рыкалы «ствола» я не приметил), я положил дробовик на землю и сказал, чтобы Рыкала пояснил мне, что происходит:
— Куда мчишься-то так? Неужто из-под суда сбежал?
— Нет, не совсем... — пёс затравленно огляделся по сторонам и продолжил, — Понимаешь, прежде, чем сесть за решётку, я хочу справить одно неотложное дело. Пожалуйста, не мешай мне хотя бы до конца дня!
— Спокойно, успокойся, я не буду тебя трогать, только поясни всё-таки, что ты задумал.
— Ладно, слушай: во-первых, чтобы было понятно, от суда я не сбегал, но выпросил себе два дня сроку на одно предприятие. Сейчас спросишь, что за предприятие? Ну, хорошо, доложу. Наверняка ты знаешь, что у меня есть некоторые... трудности с одним из псов — со Злючкой. Долго рассказывать, что́ мы не поделили, но суть в том, что эта собака успела меня несколько раз нехило оскорбить. Я думал отыграться сполна, взяв власть в «Собачнике», но мне это не удалось. Теперь, поскольку я вот-вот должен угодить в тюрьму, я не вижу иной возможности решения наших разногласий, кроме как в немедленном времени. Короче, хочу вызвать Злючку на дуэль.
— На дуэль?! Эк ты хватил! Кажется, дуэли запретили ещё в восемнадцатом веке... А, впрочем, думаю, можно это позволить, если вы будете драться не насмерть. В конце концов, последнее желание заключаемого почему бы не исполнить? Злючка предупреждён о твоём намерении?
— В этом-то беда. Я как раз бежал передать ему записку с вызовом, как тут ты появился.
— Просто передать? А ты уверен, что он бы её принял, если бы тебя ещё пропустили в «Собачник»? Кажется, тебе там в последний раз были не особо рады...
— Хвост мне в пасть, об этом я и не подумал! — с этими словами Рыкала сделал движение хвостом, словно и впрямь собирался засунуть его себе в пасть, — И чё теперь делать?
— Хм-м... Твоя дуэль, говоришь, очень важна? Что ж, думаю, я смогу устроить доставку вызова адресату. Дай-ка мне твою записку.
— Правда? Это было бы хорошо. Вот, возьми. Там чётко почерк моей лапы видно, так что, надеюсь, Злючка не усомнится в реальности вызова. Лишь бы не струсил...
— Неявка на дуэль — уже победа, так что если струсит — его проблемы. Ладно, можешь идти. К вечеру, полагаю, всё будет готово.
Рыкала, не веря тому, что всё так хорошо обходится, сперва постоял в нерешительности, затем пробормотал «Спасибо» и тихонько скрылся в проулке. Отпустив Рыкалу и дав ему обещание устроить желаемое, я поднял с земли дробовик и направился в КотНИИ, ведь пора уже было явиться на работу.
Рабочий день шёл, как обычно, если не считать того, что по мере его течения я как бы невзначай уведомлял всех сотрудников института, чтобы не атаковали Рыкалу и Злючку, ежели вдруг их увидят (если, конечно, те не нападут первыми). Я даже и предполагать не мог, какой интерес вдруг станут проявлять все, едва заслышав о предстоящей собачьей дуэли! Стоило мне заикнуться о том, что собаки задумали «мероприятие», как меня тут же засыпали вопросами, а узнав подробности, ахали и мчались разносить весть повсюду. Действительно необычное событие намеревалось случиться, и вот уж и вправду всем вдруг захотелось «хлеба и зрелищ». Однако мне следовало ещё сдержать обещание и устроить это дело, так что, едва начался обеденный перерыв, я, наскоро напихав рот кормом, на ходу дожёвывая, помчался с Рыкалиной запиской к Злючкиной базе.
Вскоре я уж стоял невдалеке от входа в «Собачник», оценивая обстановку и прикидывая, как бы доставить главарю послание. Проситься, чтобы меня впустили, или хотя бы просто передали записку Злючке, было ещё безнадёжнее, чем если бы на моём месте был Рыкала, так что следовало искать обходной путь — во всех смыслах. К счастью, я отлично запомнил внутреннее устройство «Собачника» во время его штурма, так что мог себе представить приблизительный план проникновения к главарю. Мало того, псы всё ещё не залатали брешь в заборе и хотя и держали её под охраной, была возможность проскользнуть незаметно.
Всё хорошенько прикинув и рассчитав, я стал думать, как отвлечь охранника. Ага, вот камень под лапой — сейчас швырну его, и пёс, по крайней мере, переведёт свой взгляд за ним. Как задумал, так и сделал: пролетевший камешек немало озадачил пса, и я успел прошмыгнуть почти что у него под носом, оставшись незамеченным. Помчался я сразу в сторону личной конуры Злючки, надеясь застать его там, скрываясь за разбросанным по двору хламом и затем перебежав от него к выступающей наружу части входа в подвал. У подвала я притормозил, огляделся по сторонам, а увидев, что никто на меня не смотрит, ломанулся прямиком к главарской конуре.
Заглянув в окно, я увидел то, что и предполагал и чего боялся: Злючки там не было, значит, он сейчас находился либо в главном здании, либо на стрельбище. Сюда, по-видимому, он вернётся только под вечер, так что придётся оставлять записку каким-то образом прямиком в казарме. Вновь оглядевшись, я быстрым шагом двинулся к главному зданию, подходя к нему сзади. Псов не было видно, наверное, они и впрямь были на стрельбище, что даже к лучшему. Подобравшись вплотную к казарменной стене, я пощупал её и прикинул, что по ней вполне реально будет вскарабкаться на крышу, что я тотчас же и сделал. Крыша казармы была треугольной, но не настолько крутой, чтобы не было возможности на ней стоять, хотя и не особо пособляющей в этом деле. Уцепившись когтями покрепче, я медленно принялся обходить крышу по периметру, ища какой-нибудь лаз на чердак, без которого никогда не обходятся треугольные крыши. Вскоре лаз был найден, вернее, не лаз, а самая банальная дыра, образовавшаяся невесть когда и невесть отчего, до сих пор не обнаруженная либо проигнорированная местными обитателями. В эту-то дыру я и нырнул, если можно так выразиться.
Теперь я оказался в душном и тесном поросшем паутиной чердаке, на удивление свободным от различного хлама, которыми чердаки обычно уставляют, но от этого не выигрывающем в просторе. Почти около того места, куда я влез, была ещё одна дыра, на этот раз сделанная специально, вероятно, к ней должна была приставляться лестница, которую успешно унесли. Склонившись над дырой, я прислушался, однако никого не услышал, значит, все определённо были на улице и тренировались. К ещё большему счастью оказалось, что внизу недалеко от двери находился помост со столиком-тумбой, не иначе как предназначенный для здешнего главаря. На него-то, пожалуй, и следовало положить записку. Записка! В последний момент вспомнил, что хоть и знал её приблизительное содержание, но так и не удосужился прочитать. Хорошо хоть, что я спохватился об этом раньше, чем спрыгнул в казарму!
Вынув из заспинной сумки записку, я принялся бегло её проглядывать. Вот, что там было написано, лаконично и ясно: «Вызываю тебя на дуэль, Злючка. За что — догадываешься. Сегодня, в семь вечера, в центре у фонтана, на пистолетах. Рыкала». Прочитав, я свернул записку вдвое, зажав её промеж когтей, и приготовился к прыжковому спуску в главное собачье здание. Прежде, чем прыгать, я ещё хорошенько принюхался, убедился, что псы и впрямь ушли наружу по крайней мере полчаса назад, а тогда спрыгнул, приземлившись максимально мягко и бесшумно на все подушечки лап. По приземлении я так же тихо подошёл к главарскому столу и аккуратно положил на него вызов так, чтобы его нельзя было не заметить, и чтобы было ясно, что его тут не было. Половина дела справлена — осталось выбраться, что будет непременно сложнее, ведь тем же путём уже не выйдешь.
Изнутри казарма выглядела намного обширнее, чем снаружи, что обуславливалось почти полным отсутствием перегородок: окружавший место Злючки зал собраний плавно переходил в спальную зону, плотно уставленную спальными местами, а чуть дальше уж виднелась стена и дверь наружу. Как же мне всё-таки повезло, что псы тренировались, иначе бы я тут точно прогорел: скрыться-то негде! На всякий случай сохраняя тихость шага, я подобрался к выходу и собирался было вырваться наружу и незаметно ускользнуть, но вовремя додумался глянуть в почти примыкавшее к дверям окно. Прямо у входа стоял охранник! Но я тут же придумал, что делать: я со всей силы стукнул в дверь (открывавшуюся вовнутрь, к слову) и тут же отскочил на такую позицию, чтобы при её открытии оказаться скрытым от взора входящего. Как и предполагалось, охранник тут же отреагировал на внезапный звук изнутри казармы и, чтобы перестраховаться, заглянул внутрь, любезно прикрыв меня распахнувшейся дверью. Постояв чуток на пороге, пёс сделал шаг в здание, и тут-то я ловко прошмыгнул от него сбоку, мгновенно скрывшись за углом. Переведя дух, я двинул по уже проверенной методике: прячась за небольшими грудами мусора в ближней ко входу на базу части двора подобрался к дыре в заборе и, улучив момент, когда очередной сторож отвернётся, прошмыгнул назад в город.
Всё было улажено, до вечера все без исключения в городе уже пронюхали, где и когда будет дуэль, и постепенно в центре стала собираться толпа зевак. Я успел ещё кое-что доделать в Кошачьем Научно-Исследовательском Институте, в частности, посоветовал нескольким котам прихватить пистолеты на случай, если дуэль будет очередным подлым замыслом Рыкалы, а к половине седьмого тоже пришёл к фонтану, насилу пробившись сквозь толпу на удобное место. Батюшки, что тут творилось! Сотни, нет, казалось, тысячи котов и собак — целый город собрался на центральной площади, предвкушая великое зрелище, оставив свободным лишь небольшой коридор для главных участников сегодняшнего события. Где-то примостился и Бобик-затулянт: он, похоже, оккупировал заранее самые хорошие места, и теперь продавал их всем желающим, не успевшим прийти пораньше. Вот бизнес-дог, вот барыга! В следующий раз надо будет нам так же продавать места на крыше КотНИИ, откуда весь центр видно, как на подушечке лапы, хе-хе...
Вот и появился Рыкала. Все тут же повынимали котобильники и догофоны, приготовившись запечатлевать действо. Пройдя сквозь толпу и остановившись на краю «коридора», пёс взволнованно принялся подкидывать в лапе свой пистолет и то и дело озираться по сторонам, видимо, думая: «Придёт, или нет? Струсил, или тоже хочет со мной поквитаться?». Интересный у него пистолет был, явно из подполья или вообще из-за пределов города, судя по длине рукоятки — не менее чем четырнадцатизарядный. Однако недолго пришлось стоять псу самому: вскоре с другой стороны оставленного толпой прохода выросла ещё одна собачья фигура — Злючкина. Он сжимал в лапе револьвер, происхождение которого было ещё неяснее, чем Рыкалиного пистолета. С револьвером на дуэль — это сильно. Видимо, наверняка драться хочет, чтобы ничего не заклинило и чтобы выстрелы прогремели безотказно, мощно и со скоростью... со скоростью револьвера, ограничивающейся лишь усердием при нажатии спускового крючка. Рыкала хоть и обещал драться не насмерть, но оружие собак заставило меня в этом усомниться: всё-таки и полуавтоматический пистолет, и револьвер — это вам не дуэльные однозарядки из прошлых столетий...
Толпу зрителей, однако, возможные последствия не смущали: поднялся всеобщий азарт, гул и призывы скорее начинать, забытые уж со времён функционирования Колизея и гладиаторских боёв. Псы-противники недолго смотрели друг на друга с явной злостью, а потом вдруг, как по команде, вскинули оружие и стали сближаться. То не два гладиатора сходились на арене на глазах у тысяч аристократов и плебеев — то два пса подходили на расстояние меткого выстрела под взорами целого кошаче-собачьего города, то не Пушкин и не Лермонтов разрешали недоразумение с оскорбившим их человеком — то Рыкала и Злючка хотели раз и навсегда разрешить между собой свои собачьи дела.
Расстояние между дуэлянтами сблизилось шагов до сорока. Первым выстрелил Рыкала, но взял слишком влево и, не желая растратить магазин преждевременно, продолжил сближение. Рыкалина первая пуля, кажется, задела кого-то из котов-наблюдателей, однако мало кому было до этого дело — все пялились лишь на сражающихся собак. Тридцать пять шагов, тридцать... Теперь попытался попасть Злючка, но тоже скосил, лишь подзадорив толпу громким револьверным бумом. Двадцать пять, двадцать четыре шага... двадцать один, двадцать... Рыкала вновь приготовился стрелять, но Злючка опередил его и с превеликой скоростью выпустил из револьвера одну за другой шесть пуль. Вслед за хлопками пороховых газов послышался небольшой скулёж, а затем с противоположной стороны раздались ответные восемь выстрелов и вновь послышался скул, уже отсюда — это Рыкалу ранило в левую лапу (пистолет он держал в правой), и он ответил Злючке несколькими схожими ранениями. За восьмым Рыкалиным выстрелом вдруг послышался глухой щелчок — застряла гильза, и пёс аж побледнел. Казалось бы, всего пару секунд — передёрнуть затвор, но в таких условиях эти пару секунд стоят очень многого. А между тем, и Рыкала, и Злючка механически продолжали сближение, и расстояние между ними уж не превышало и дюжины шагов. Увидев задержку оппонента, Злючка ехидно усмехнулся и нацелил вновь на Рыкалу ствол, готовясь выпустить свой последний патрон. Выстрел и... промах. Промах с десяти метров! То-то толпа взлютовала! А между тем Рыкала, действующий уже более машинально, нежели осознанно, таки устранил неполадку пистолета и пальнул в ставшего пятиться и утратившего подлую улыбку Злючку. Две пули — и обе в заднюю лапу. Злючка подкосился и плюхнулся боком чуть ли не на стоящих рядом зевак. Рыкала поднял вверх ствол пистолета, однако не успел он даже подумать, что делать дальше, как из толпы вдруг вынырнул Мяучер, встал между дуэлянтами и закричал:
— Довольно, Рыкала! Ты его уже победил. Теперь отдай оружие, чтобы случайно чего не вышло: зрителей слишком много, и непредвиденный выстрел может привести к плачевным последствиям.
Услышав, что дуэль завершена, толпа зевак взгудела каким-то необыкновенным бессмысленным гулом, который хоть и является пустым набором звуков, отлично передаёт всеобщее настроение на взбудораживающем «мероприятии».
— Что, уже пушки сдают? А как же в небо пострелять, отсалютовать за победу? — послышалось вдруг из толпы.
— Обойдёмся без этого, — ответил уже я, — пули с неба имеют тенденцию возвращаться. Никто же не хочет эдакую железяку на голову поймать, верно?
Толпа стала потихоньку замолкать, а Рыкала тем временем отдал оружие и, зализывая рану в лапе, принялся покорно ожидать. Злючка попытался подняться, однако тут же вновь опустился: простреленная опорная лапа болела. Сквозь зрителей просочилась медсестра Мурка и принялась оказывать дуэлянтам первую медицинскую помощь. Толпа потихоньку расползалась, и вскоре на месте дуэли кроме самих участников, меня, Мяучера да Мурки остался лишь один котёнок — тот, который был нечаянно задет первым Рыкалиным выстрелом. Рыкала посмотрел на того, кому он, решая личные вопросы, ненароком нанёс ущерб, пусть и небольшой, и псу вдруг стало обидно и совестно за всё случившееся. Победа над своим противником враз вдруг отошла для Рыкалы на задний план, и он посчитал необходимым загладить свою вину перед тем котёнком и перед самим собой.
— Слушай, Мяунжик, я ведь того котёнка задел... Нельзя просто так это оставить. Ему же теперь лечиться придётся... Знаешь, вот что: возле моей бывшей конуры сделана одна заначка с пятью тысячами собаксов. Хоть это и крайне мало за такое, но всё же, будь добр, найди их и передай семье этого котёнка, скажи, что я приношу извинения.
— Хорошо, Рыкала, как скажешь.
На том и закончилась собачья дуэль, а к следующему дню ничто уж и не напоминало о вчерашнем событии. Ничто, кроме сделанных горожанами видеозаписей в котобильниках — напоминаний о том, как всё-таки не стоит решать вопросы...
— Вот и всё.
— Да, грустноватая история. Однако, тем не менее, интересная и поучительная.
— Спасибо за рассказ, Мяунжик!
— До свидания, Мяунжик!
— Пока, котятки.
